Кризис фундаментального знания

загрузка... Для хранения и проигрывания видео используется сторонний видеохостинг, в основном rutube.ru. Поэтому администрация сайта не может контролировать скорость его работы и рекламу в видео. Если у вас тормозит онлайн-видео, нажмите паузу, дождитесь, пока серая полоска загрузки содержимого уедет на некоторое расстояние вправо, после чего нажмите "старт". У вас начнётся проигрывание уже скачанного куска видео. Подробнее Если вам пишется, что видео заблокировано, кликните по ролику - вы попадёте на сайт видеохостинга, где сможете посмотреть этот же ролик. Если вам пишется что ролик удалён, напишите нам в комментариях об этом.

Смотрите видео в разделах: Всемирная история История России и СССР Альтернативная история Гордон Техника и оружие Экономика, политика, общество Детские обучающие фильмы Единоборства, спецназ и спецоперации Естественные и точные науки Конспирология Научные гипотезы и проекты Спорт Разное

Материалы к программе

Особенность позиции А. Иванова в ситуации кризиса фундаментальной культуры — это коммерциализация интеллектуального, его консьюмеризация. Например, он издает сложнейшие книги Деррида и Фуко в ярких бросающихся в глаза обложках. Он считает, что философ из-за того, что гуманитарная академия наук выродилась, должен существовать в других ипостасях — в частности и на телевидении. Так что это полностью наш человек. Последнее время он стал издавать прозу — причем не всегда хорошую, как «Мифогенная любовь каст» Пепперштейна или Сорокин — он издал практически всего Сорокина, — а откровенно популистскую, pulp fiction. Вообще количество философской продукции в его издательстве резко понизилось. Он перестал брать гранты и живет на прибыль (во всяком случае, он так говорит). Одна из любимых Сашиных идей — это то, что Россия в глазах Запада не может быть полноценной интеллектуальной державой, она может конкурировать только художественной культурой. Я возражаю ему с позиций научно-философского великодержавного шовинизма как ученик Лотмана и прочих великих людей, как прямой наследник Тартуско-московской школы с ее международными амбициями. Мой эмоциональный пафос, который возможно, прозвучит в диалоге — это некое чувство трагического одиночества. Да, великая наука ХХ века умерла вместе с Фрейдом, Витгенштейном, Лотманом, Лаканом. Да, наши кумиры — Аверинцев, Успенский, Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров (в меньшей степени), омаразмели и давно уже ничего не могут. Здесь Саша будет защищать старцев, а я наоборот сдерживаться от того, чтобы удержаться от злобной ругани.
Что же случилось? почему гуманитарная мысль, гуманитарная культура в конце века так просела? Нет не только великих ученых, нет великих писателей, великих дирижеров, великих художников. То есть — Кабаков, например, но он тоже относятся к далекому прошлому. Наиболее живые люди — Пригов и Сорокин. Это тоже загадка, как им удалось удержаться.
Почему гуманитарная академия наук дышит на ладан. Только ли потому что ей не дают денег. Открывая журнал «Вопросы языкознания» или «Вопросы философии» 1960-х годов, поражаешься тому, какие это были блестящие журналы — и какая скучища сейчас. И сейчас появился новый тип «молодого» ученого от 40- до 50 лет. Они не делают больших открытий. Они работают в старой академии наук, зарплата у них 500 рублей в месяц (я не шучу), это ловцы грантов. Всю свою энергию они тратят на то, чтобы найти грант побольше и желательно, чтобы можно было смыться на пару лет в какой-нибудь европейский или американский город и там тихо сидеть, есть консервы и копить зарплату детишкам на зимнее пальто.
Мы можем обратиться в поисках ответов на эти вопросы к истории послевоенной культуры. Шестидесятые годы — структурализм, 70-е — постструктурализм, 80-е — постмодернизм. Конец века, кризис постмодернизма.
Кризис постмодернизма заключался в том, что не интересно, что все стало можно. Энди Уорхол пописал на доску — вот и произведение искусства.
Культура — это система норм и запретов (Ю. М. Лотман). Сходная ситуация была в музыке ХХ века, когда тональность себя исчерпала, пропала разница между мажором и минором. Это был глубочайший кризис. Его преодолели нововенцы во главе с Шенбергом, который ввел жесточайшее правило — пусть нет тональности, но все неповторяющиеся 12 звуков в опусе должны появиться в опусе один за другим (серия) Это была революция и одновременно жесточайшая реакция- возврат к добаховской строгой полифонии.
Нужен современный Шенберг, который научит, как обуздать современный хаос.
Я бы подчеркнул — не знаю, согласится ли Саша со мной — что большой вред развитию мысли наносит, например, Интернет. Когда что-то трудно достать, это рождает оригинальную идею. В Интернете достать можно все. Встает вопрос: зачем тогда придумывать новое? Мы можем обсудить концепцию Барта о смерти Автора, сформулированную в конце 1970 годов. Текст как бы теперь существует сам по себе. Он просто переставляет уже когда-то кем-то сказанные слова.
«Мы живем в эпоху, когда все слова уже сказаны», между прочим, эта прекрасная формулировка принадлежит ныне вконец омаразмевшему и впавшему в пресинильный нарциссизм Аверинцеву. Тому самому Аверинцеву, который издал в 1976 один из главных интеллектуальных бестселлеров тех времен — «Поэтику ранневизантийской литературы». Вообще моделировать мир в виде поэтик было тогда чрезвычайно характерно. «Поэтика мифа» Мелетинского, «Поэтика древнерусской литературы» Лихачева, «Поэтика композиции» Б. Успенского. Это не случайно — вся эпоха проходила под знаком «мир как текст». Теперь это тема для уездных доцентов и их прыщавых старательных студенток.
Вообще вся эта передача — прямая перекличка с передачей «Конец реальности», только там в центре внимания был онтологический момент, а здесь эпистемологический.
Почему культура начала так проседать? Каков механизм того, что Саше Соколову не хочется или не можется писать новые замечательные тексты. Почему Павич пишет всякую дрянь? Почему поэзия перестала быть тем, чем она была еще 20 лет назад. Изучать Мандельштама и Пастернака стало также неприлично как сморкаться двумя пальцами при дамах. Этим занимаются в провинциальных вузах. Также только там продолжают цитировать Бахтина и важно писать слова «хронотоп» и "«карнавализация». Ведь, в сущности, нет ничего плохого ни в Бахтине, ни в карнавализации. Почему не создаются новые оригинальные теории, в частности, например, в лингвистике?
Но вот кино, пожалуй, не подчиняется этому правилу кризиса. Во всяком случае, по моему мнению, кино как было, так и остается на хорошем уровне. Оно что — более гибко? Или просто слишком молодо. Я бы обсудил фильмы «Матрица» и «Беги, Лола», как «антикризисные».
Лотман превратился в ходячую пошлость, Л. Гумилев тоже, Иванов и Аверинцев тоже. А ведь эти люди сделали очень много. И я не думаю, что наиболее продуктивным путем разобраться в этой проблеме — было бы просто плевать им в рожу. Они не понимают, что оказались в другом времени. Это их трагедия.
Саша может, если захочет, сказать, о трагедии Валеры Подороги, который был на вершине до тех пор, пока был хранителем франкоязычной философской традиции. Как только появились переводы Деррида, Делеза и Бодрийара, Подорога перестал быть кому-либо нужен. Его последняя книга об Эйзенштейне, говорят, просто ужасна. Я не читал, меня этот персонаж вообще не интересует. Что это за философ, который просто глубокомысленно умеет пересказывать чужие идеи. Были в Росси философы и получше. Лосев, например.
Кризис и опошление. Очень быстро опошлился гениальный ученый Гумилев. Православие его слопало уже после смерти. Ушел в конъюнктуру. В чем дело? Само-то православие превратилось в обыкновенный бизнес. В большой бизнес.
Мы перестали относиться к науке как святому делу, мы стремимся все продавать. У меня такое ощущение, в частности, от своей деятельности, как описано у Толстого — ощущение бессильно падающей руки. Вот мне сообщили, что мой словарь попал в десятку самых популярных книг сентября? Но ведь я не московская красавица.
Я предлагаю кому-то: давайте организуем семинар, будем делать классные доклады и их обсуждать. Не получается. Вот на НТВ выступать получается, а семинар не получается. Но не может так быть, чтобы наука совсем стала никому не нужна.
Культура сначала устала от запретов серьезного модернизма, а потом — от вседозволенности постмодернизма. Некоторые предлагают в качестве выхода новый академизм (такова, например, точка зрения Валеры Анашвили). Хорошо, но почему же не организуются нормальные институты, где бы мог процветать это академизм. Нет, приезжает Кома Иванов, организует свой ублюдочный Институт культуры и набирает туда всяких идиотов. Меня зовут на заседания в РГГУ, но я не хочу, чтобы меня рвало прямо на людях, я не Бренер и не Кулик. И для меня печально, что они-то сами не понимают что — кризис, они довольны, они проводят свои бездарные семинары, издают никому не нужные сборники, труды.
Психотерапевты забыли, кто такой Фрейд и Лакан. Все заняты только одним — заработать побольше денег и развлечься всяким фуфлом вроде Акунина. Мне это непонятно. Нужно, чтобы осталось хотя бы несколько людей, которые не поддались бы на эту чертовщину, потому что иначе, когда кризис кончится, просто некому будет делать новые открытия.

Библиография

Вригт Г. Логико-философские исследования. М., 1986.
Иванов В. В. Чет и нечет: Асимметрия мозга и знаковых систем. М., 1978.
Кун Т. Структура научных революций. М., 1976.
Лотман Ю. М. Культура как коллективный интеллект и проблема искусственного разума. М., 1977.
Лотман Ю. М. Место киноискусства в механизме культуры//Труды по знаковым системам. Тарту, 1977. Т. 10.
Лотман Ю. М. Динамическая модель семиотической системы//Там же.
Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.
Руднев В. Тело без органов, или русские в 1999 году//Художественный журнал. 1999. № 11.
Шпенглер О. Закат Европы. М., 1991.
Derrida J. L’ecriture et difference. P., 1967.
Jameson F. Postmodernism. N.Y., 1986.
Toynbee A .J. A. Study of History. L., 1934–1961.
Toffler A. The Third Wave. N.Y., 1980.

• Квантовые компьютеры и модели сознания
• Призвание варягов
• Концепты детства