История древних народов Подразделы категории "Гордон": Миграции индоевропейцев
Расшифровка передачиАлександр Гордон.: …материал Вавилова по бобо- вым, в том числе по чечевице, по-моему, поскольку это была одна из первых культур, которые несли с собой народы, расселяясь по передней Азии, Востоку и Евро- пе. Сравнительный анализ этих культур показал, что Иранское плоскогорье, горы Заграса – это предполо- жительно по их тогдашним гипотезам и есть прароди- на тех людей, которые, населив Европу, смешавшись с автохтонным населением, которое уже было здесь, собственно, создали то, что мы видим сейчас. И я был абсолютно поражен, когда прочел часть ваших работ, что ваши исследования приводят почти к тому же вы- воду. И вот когда одно древо накладывается на другое, да еще третье сверху – археология, получается абсо- лютно объективные картины расселения. Так вот, во- проса даже нет, есть пожелание рассказать о том, как вы пришли к такой схеме расселения. Вячеслав Иванов. Мы, то есть я и мой соавтор – Та- маз Валерьянович Гамкрелидзе, член нашей Россий- ской Академии Наук, сейчас работающий в Тбилиси, довольно много лет этим вопросом занимались, с 70- х годов до времени, когда вышла наша книга в 84-ом году первым изданием. Наш интерес был в том, чтобы проследить, как распределены древние индоевропей- ские языки, какова вероятная культура тех, кто говорил на них, и тех, кто говорил на языках, из которых они произошли. Собственная говоря, главная задача исторического языкознания –реконструировать праиндоевропейский язык, исходный язык, на котором не раньше чем в 6-7 тысячелетиях до нашей эры, может быть несколько позже, говорили в какой-то местности «икс». Задача – определить эту местность, но этот язык мы называем «праязык», в смысле что это был праязык большой се- мьи языков, на котором сейчас говорит большинство народов Европы и Западной части Евразии, Индии и т.д. Наша задача была понять, откуда эти языки могли прийти. И мы наметили некоторую область, о которой вы, собственно, рассказали по поводу исходной терри- тории одомашненных растений по Вавилову и другим. Действительно, нас тоже когда-то поразило это со- впадение. Как оно поразило и археолога Ренфрю, ко- торый потом сходную идею высказал на основании ар- хеологического материала. Я сегодня хотел бы, воз- вращаясь к этой нашей теории, которой вот уже боль- ше 20-ти лет, кое-что сказать о том, что за последнее время открыто нового, что, как мне кажется, говорит в нашу пользу. Потому что просто рассказывать о том, что было напечатано 20 лет назад можно, но это попу- ляризация. Меня когда-то академик Семенов спросил: «Сколько вам лет?» Я говорю – 30. Он говорит: «Спе- шите, потому что все, что вы можете, надо успеть сде- лать сейчас, а потом остаток жизни вы будете объяс- нять людям, что вы сделали в 30 лет». Я не очень хочу быть в такой ситуации, поэтому хочу кое-что все-таки добавить. Я думаю, что я не ошибаюсь, что те новые откры- тия, о которых я сегодня упомяну, сделанные разными людьми, но в большой степени нашими археологами и некоторыми другими нашими учеными, эти открытия подтверждают многое из того, что мы предположили. Итак, я хотел бы, прежде всего, показать эту карту миграции, которая была и в нашей книге. Стрелки – это предполагаемое распространение разных индоевро- пейских языков, которые приводят к их нахождению в разных местах Европы. Это движение в западных око- нечностях и в некоторых частях Евразии, в частности, они переселялись в сторону Индии, в сторону Средней Азии, о чем я еще буду говорить. Мы предположили на основании сравнения всех этих языков друг с другом, что первоначальная прародина находилась примерно в районах между озерами Ван и Урмия, или к югу от них, то есть близко к Северной Месопотамии. Здесь возникает один резонный вопрос, который нам задавали многие наши оппоненты. Я не могу ска- зать, что эта теория сразу была принята всеми, были очень яростные споры. Очень крупные ученые, как по- койный мой друг Игорь Михайлович Дьяконов, доволь- но решительно спорили с нами, хотя, в конце концов, и соглашались со многими из наших доводов. Но вот од- но из серьезных возражений или вопросов было такое: допустим, действительно прародина где-то здесь. На поздних этапах, не на самом раннем, а когда это бы- ли уже диалекты, то есть когда они еще должны были по нашей схеме хотя бы частично здесь оставаться – в это время уже начинается письменность. Почему не осталось письменных текстов на этих языках? Вы знаете, в этом смысле в последнее время появи- лись совершенно неожиданные новые точки зрения. Опять-таки, я не могу сказать, что они общеприняты, но они настолько головокружительны, что мне хочется немного о них сказать. Это касается предыстории кли- нописи в Месопотамии. Месопотамия – это область, где, как предполагается, началась письменность и че- ловеческая история, это область, которая соответству- ет современному Ираку. У меня поэтому был свой повод горевать о том, что там происходило, потому что ведь все эти кошмарные события чреваты опасностью истребления бесценных памятников культуры. Все археологи очень волнова- лись по этому поводу, и действительно, ведь до сих пор нет ясности, что там сохранилось, в частности, из того, что было и нашими археологами добыто, и оставалось там в музеях. Я уж не говорю о том, что находится в зе- мле. Если бы все те деньги, которые уходят Бог знает на что на Ближнем Востоке, пошли бы на археологию, то я думаю, что, во всяком случае, был бы ответ «да» или «нет» по поводу нашей гипотезы. Что, тем не менее, удалось установить в последнее время? Я буду говорить, главным образом, о работах такого ученого, по происхождению австралийца, кото- рого зовут Вутакер, он работает сейчас в Геттингене и там напечатал в последнее время несколько сенсаци- онных работ. Раньше предполагалось, что клинопись – древнейшая письменность человечества – началась в Шумере. Есть даже книжка Крамера, переведенная на русский язык: «История начинается в Шумере». Если я и мой соавтор Гамкрелидзе правы, то история начи- нается, по-видимому, еще до Шумера и существенным образом связана с индоевропейцами. Так вот, представьте, Вутакер приходит к выводу, что древнейший язык, слова которого сохранились на са- мых ранних образцах предклинописи, письменности, которая предшествовала клинописи и от которой кли- нопись произошла, что самые ранние слова не шумер- ские, а одного из индоевропейских диалектов. То есть если это действительно так, что не всеми принято, то это удивительное подтверждение того, что мы думали. Есть и некоторые другие гипотезы, но тоже еще только гипотезы. Мы с Гамкрелидзе уже после книги написали еще од- ну статью, развивавшую идеи замечательного ирани- ста Хеннинга, который в последней своей работе, на- печатанной посмертно в 70-х годах, не зная о нашей те- ории, высказал предположение, что наиболее восточ- ная группа из всех индоевропейских народов, группа, которая, в конце концов, оказалась в китайском Турке- стане – тохаре (они известны по письменным памят- никам первого тысячелетия уже нашей эры), что это группа, которая так далеко на восток продвинулась, она тоже вышла из некоторой области, близкой к Ме- сопотамии. Он это доказывал сопоставлением некото- рых слов, имен царей одной династии, которая может считаться как бы предтохарской. Это тоже гипотеза, но опять-таки в этом случае подтверждается идея, что ко- лыбель всех этих языков находится здесь. Поскольку я упомянул о тохарах, я должен сказать, что с помощью поразительных находок последнего времени действительно удается данные сравнитель- ного языкознания соединить с данными других наук. В последние годы обнаружено некоторое количество очень хорошо сохранившихся древних мумий на тер- ритории китайского Туркестана, которые оказались по своему облику европеоидными. То есть они выглядят как средний европеец или житель Кавказа. Вы знаете, что с точки зрения антропологии есть один так называ- емый кавказский, или кавказоидный тип. По-видимому, это касается не только населения этой области, которая называется китайским Туркеста- ном сейчас (Туркестан в том смысле, что потом там распространились тюркские языки, но до них были другие языки, в частности, тохарские). Такой же антро- пологический вывод получен недавно и генетиками, ко- торые исследовали население Алтая и Хакасии. Насе- ление там до сих пор сохраняет следы индоевропио- идности. То есть это некоторое дополнение к той схе- ме, которую мы раньше рисовали. Мы можем сейчас думать, что было движение части этих племен, по-ви- димому, в сторону Алтая и Хакасии и потом, возможно, часть из них повернула в сторону китайского Туркеста- на. Другая же часть шла, как нарисовано на этих схе- мах, через Среднюю Азию. По поводу китайского Туркестана еще одно замеча- ние, которое опять-таки показывает, как лингвистика связана с другими науками. Упомянутые мумии очень хорошо сохранились из-за климата Восточного Турке- стана – это пески, где все сохраняется «как нарочно», там очень хорошо сохранились ткани, в которые завер- нуты мумии. Когда это известие дошло до Америки, то работающая в одном университете, недалеко от того, где я читаю лекции, в Лос-Анджелесе, Элизабет Барбр, специалистка по древнему текстилю, совершила путе- шествие в китайский Туркестан, изучила ткани, в кото- рые завернуты эти мумии и обнаружила, что там был очень хитрый способ сплетения разноцветных нитей при изготовлении этих тканей. Этот хитрый способ по- английски называется «twyer», он известен в это вре- мя только в довольно древних находках на Кавказе и в некоторых частях Европы. То есть область расселения в первое тысячелетие до нашей эры оказывается од- новременно и областью распространения некоторых особых типов текстиля. Вы видите, что удается создать довольно общую картину. Самая интересная из находок последнего времени касается начала того движения, которое потом приве- ло на восток, на Алтай и в Хакасию. Это открытие груп- пы наших археологов в Южном Зауралье – в районе Синташты и Аркаима. Это район, близкий к Челябин- ску и Магнитогорску, то есть это область, где находится наша замечательная металлургия. И вот представьте себе, что удалось обнаружить на- шим археологам. Я считаю, что только Россия, которая так богата учеными и большими открытиями, может по- зволить себе не печатать сообщения об этих успехах просто на первых страницах газет. По-моему, просто все должны знать, что такие археологи, как Зданович, открыли 20 древних городов. Древность их – 4 тысячи лет до нас. Это города, где люди занимались метал- лургией. Они выплавляли медь, и занимались они этим в небольших городах. Величина городов была, конеч- но, несопоставимо маленькая по сравнению с совре- менными, но это средние города по меркам того вре- мени. Троя ведь была небольшим городом – это сей- час установлено. То есть там было примерно 2 тысячи взрослых жителей. У них были дома, где были расположены одновре- менно мастерские по выплавке меди, бронзы. Брон- за была того типа, который в это время был известен на Кавказе. Для того чтобы изготовлять бронзу, нужно к меди примешивать олово. На Кавказе олова нет, и поэтому изготовляли мышьяковистую бронзу – с при- месью мышьяка, что, как понимаете, не очень полез- но для здоровья изготовителей, поэтому старались до- стать олово, но это было трудно. Складывается впе- чатление, что металлурги с территории близких к на- шей прародине, но севернее, которые были на Кавка- зе, двигаясь в северном направлении, каким-то обра- зом (вот это для меня самое интересное!) – по-види- мому, у них была хорошая геологоразведка, и они как- то узнали о том, что есть медь, которая им была нужна, и оказались в районе Синташты и Аркаима. В Синташте найдены самые древние колесницы то- го типа, которые мы связываем с распространением индоевропейцев. Распространением европейцев ар- хеологически – это прежде всего распространение ло- шади и колесницы, то есть колесницы, в которую впря- гали лошадей. Колесницы того типа, который изобра- жен на многих наскальных рисунках по всей Средней Азии, воспроизводят те же самые колесницы, которые были найдены в районе Синташты. Но Синташта да- ет самую древнюю дату – 2000 лет до нашей эры. И там же найдены захоронения, по-видимому, связанные с индоевропейцами (многие думают – с древнеиран- скими племенами). Захоронения, в которых находят- ся жертвоприношения коней. Причем, это кони поло- жены такими симметричными группами. Несколько ко- ней принесено в жертву. Такие жертвоприношения ко- ней так же, как и целые группы религиозных предста- влений, связанных с поклонением коню, как священ- ному животному, известны у всех индоевропейцев. Вы знаете, мы до сих пор, не зная этого, пользуемся мно- жеством греческих слов и фамилий, которые содержат это «гиппо», «хиппо», греческое название лошади, от- сюда такие фамилии и имена, как Гиппократ и так да- лее. Чисто языковым образом, благодаря сравнениям индоевропейских языков, мы доказываем, что такие слова, как русское «колесо» или английское «wheel», это древние индоевропейские термины для колеса и колесницы. И таким образом здесь совпадение лин- гвистики и археологии оказывается очень интересным. Можно обнаружить следы этого движения групп ин- доевропейцев, у которых были боевые колесницы, они переселяются дальше на Восток. Есть некоторые дан- ные, по которым появление в Китае определенного ти- па колесниц, запряженных лошадьми, было связано с ними же. То есть китайский Туркестан и археологиче- ски, и по данным мифологии, и так далее действитель- но вписывается в эту общую картину. Из других замечательных археологических откры- тий, которые сделаны были после того, как мы выска- зали все эти предположения, я бы хотел сказать о дан- ных, связанных со Средней Азией, потому что это то- же была тема многочисленных споров с некоторыми нашими оппонентами. Новым в нашей гипотезе было предположение, что расселение индоевропейцев шло прямо через Иран (вы сегодня упомянули эти данные исторической ботаники), через Иранское плоскогорье в сторону Средней Азии. И вот в районе современ- ной Южной Туркмении на протяжении ряда лет копа- ет наш выдающийся археолог Сарианиди. Он раско- пал целую древнюю культуру. По времени она почти синхронна с культурой Синташты. То есть складыва- ется впечатление, что они двигались как бы двумя ко- лоннами – к северу от Каспийского моря и к югу от Каспийского моря. В культуре, которую раскопал Са- рианиди, есть огромные дворцы, которые построены по древне-ближневосточному типу. По характеру де- талей строения Сарианиди считает несомненным, что это выходцы с территории древнего Ближнего Восто- ка. Там найдены и некоторые другие интересные про- изведения искусства, и даже небольшие надписи, ко- торые как будто говорят тоже в пользу этого. Теперь я, пожалуй, обращусь к той части, которая может больше интересовать часть наших с вами слу- шателей. А именно, возникает вопрос: а что же было на Западе, каким образом шло движение на Запад? Здесь есть тоже некоторые новые спорные, но исключитель- но интересные идеи. С нашей теорией то, о чём я сей- час скажу, связали эти новые открытия не мы, а неко- торые другие западноевропейские лингвисты, в част- ности, работающий в Инсбруке сравнительно молодой индоевропеист Харнау. Он, как и некоторые другие, думает, что многое в пользу нашей теории можно извлечь из последних дан- ных о Чёрном море. Главное, что обнаружено совсем недавно, это то, что Чёрное море образовалось не- сколько тысячелетий назад. Проход между Средизем- ным морем и Чёрным морем был сушей, проливов не было. И на некоторой части Чёрного моря, к северу от Турции, на этой территории было сравнительно не- большое пресное озеро. Я знаю американских архео- логов, которые копали на его дне, поблизости от се- верного берега Турции. Они говорят (сейчас частич- но уже это напечатано), что можно точно установить (это устанавливается также по типу морских животных или озерных животных), что есть определенная грани- ца этого озера, не совпадающая с позднейшей грани- цей моря. Когда воды из Средиземного моря хлынули в Чёр- ное море, образовалась та двухэтажность, которая до сих пор существует в Чёрном море, ведь это сказыва- ется и в том, что там не везде можно найти живые орга- низмы, потому что не всё море оказалось благополуч- ным с этой точки зрения. Это следы той катастрофы, которая произошла несколько тысяч лет назад. И воз- никает такая соблазнительная идея. Опять-таки в эпо- ху бурного обсуждения и споров вокруг наших гипотез, многие археологи на совместных с нами обсуждениях говорили: эта индоевропейская культура – циркумпон- тийская, то есть она расположена вокруг Средиземно- го моря. Реальные индоевропейские языки расположе- ны, как древние славянские, к северу от Чёрного мо- ря (а мы думаем, что и балтийские языки когда-то бы- ли здесь). Много индоевропейских языков известно в древности на территории Балкан, большая часть их ис- чезла, но какие-то их остатки сохранились, скажем, ал- банский язык – остаток этого древнего населения. Гре- ческий язык на юге Балкан, и так далее. И древняя Малая Азия вся была когда-то заселе- на индоевропейскими языками, которые позднее ис- чезли, это, собственно, главная область моих лингви- стических занятий. Иранцы занимали восточную часть Причерноморья. То есть всё это индоевропейцы, древ- ние индоевропейцы. И вот нам задавали вопрос: как объяснить это с точки зрения вашей гипотезы? Сей- час думают, что одно из объяснений могло бы быть та- ким. А что если действительно было только это срав- нительно небольшое озеро? Вся эта территория была тоже заселена индоевропейцами, которые, по нашей теории, плыли с юга. Катастрофа Чёрного моря должна была вызвать движение в разные стороны. То есть за- селение Балкан, скажем, и отчасти, может быть, и за- селение Северного Причерноморья можно объяснить именно так – это можно проверить, здесь нужна мор- ская археология. Экспедиции начались. Есть в Интернете даже сайт черноморской экспедиции, очень шумно объявлено. Но пока что то, что я там вижу… Вы знаете, они что- то находят на дне моря, но ведь это тоже очень слож- ный вопрос. Потому что нужно найти что-то достаточно древнее и что не сгнило там, потому что это какие-то деревянные сооружения. Дальше встает вопрос: как их точно датировать и так далее. Так что я пока не могу сказать, что эта идея подтвердилась. Если она вдруг подтвердится, то она, конечно, будет очень интересна с точки зрения другой вечной пробле- мы науки – насколько реален всемирный потоп? По- тому что, если это действительно произошло, то, ско- рее всего, это и было всемирным потопом. Кстати, в этих шумерских текстах – уже шумерских, то есть ме- сопотамских, начала третьего тысячелетия до нашей эры, это пять тысяч лет назад, говориться о том, что по- топ был незадолго до этого. Например, великий Гиль- гамеш, до того как о нём стали писать поэмы, был ре- альным шумерским царем в 27 веке до нашей эры, то есть, почти 5 тысяч лет назад. И о нём говорится, что он был шестым царем после потопа. Ну, вы знаете, то- гда, как, например, в Библии, были довольно условные возрасты и поколения исчислялись по-другому, так что эти шесть поколений на самом деле может быть – го- раздо больший срок. Но где-то, за тысячу лет, скажем, до этого вполне реально, что могла быть эта катастро- фа. Так что, если это подтвердится, то это будет очень интересный пример того, что геология тоже нам может помогать. Но для этого нужны ещё довольно большие исследования. Конечно, если бы наша экономика была в лучшем состоянии, я, прежде всего, предложил бы Академии наук организовать такую грандиозную экспедицию. По- тому что это же очень интересно, это и у наших бере- гов можно было бы выяснить – что находится на дне Чёрного моря? Теоретически, если там действительно можно найти древние города, то там будут и образцы древней письменности, и вообще мы многое узнаем об истории человечества, это сказочно интересно. Но это только возможность, я заранее не могу ничего гаран- тировать. Но что делать? В той области, в которой мы работаем, мы высказываем больше гипотез, чем мож- но реально подтвердить на сегодняшний день. Александр Гордон. А в северной части Чёрного моря, которая оста- лась сушей до сегодняшнего дня, – скажем, Северное Причерноморье и Крым – последующие цивилизации и народы стёрли, с вашей точки зрения, все следы? Вячеслав Иванов. Вы знаете, там есть некоторые интересные ве- щи, с точки зрения тех гипотез и идей, о которых я го- ворил. В частности, очень интересная проблема свя- зана как раз с лошадью. Я уже сказал, что индоевро- пейцы распространялись главным образом с помощью колесниц и одомашненных лошадей. Поэтому очень важная проблема: где произошло одомашнивание ло- шади? Генетики в самое последнее время приходят к тому, что, видимо, было несколько центров одомаш- нивания. Один из них, скорее всего, был на Днепре. Есть такое место, оно называется Дереевка, где было найдено наибольшее количество костей лошадей, ко- торые датируются несколькими тысячелетиями до на- шей эры. Конечно, это можно объяснить самым про- стым образом, что их употребляли в пищу. Но, на зу- бах только одного экземпляра обнаружены следы та- ких повреждений, которые, может быть, говорят о том, что была узда, которая оставила эти следы. Такие по- вреждения найдены у большого числа коней, найден- ных на территории Северного Казахстана, то есть мы сейчас уверены, что одна из областей древнего рас- пространения домашней лошади – это Северный Ка- захстан, а это к востоку от Синташты. Другая область, возможно, хотя под некоторым во- просом, была в районе Дереевки. То есть Северное Причерноморье – тоже один из кандидатов. Возможно, что это одна из достаточно ранних областей распро- странения индоевропейской культуры, и, может быть, именно отсюда пришла значительная часть индоевро- пейцев. Может быть, тех, которые перешли сюда из того затопленного бассейна Чёрного моря, но, может быть, и тех, кто переселялся в направлении с Южно- го Урала на Среднюю Азию и Казахстан. Так или ина- че, стрелки, идущие в сторону Европы, проходят через Восточную Европу. Многие ученые до выхода нашей книги полагали, что именно Северное Причерноморье – прародина ин- доевропейцев. Но это противоречит расселению мно- гих индоевропейских языков, которые с глубокой древ- ности известны в Малой Азии и в других местах Ближ- него Востока. И главное – противоречит общему куль- турному выводу о том, что культурные злаки, домаш- ние животные и так далее, скорее, двигались в напра- влении от древнего Ближнего Востока в Европу. Что было в Европе до индоевропейцев? Это, не- сомненно, вопрос очень серьезный и отчасти решае- мый сейчас с помощью сопоставления данных генети- ки, лингвистики и других наук. Есть группа итальянско- го ученого Кавалли-Сфорца, он со своей группой ра- ботает в Италии и в Стэнфорде, в Америке. Он много занимается соотнесением данных языкознания и гене- тики, издал книгу, которая так и называется «Языки и гены». Этим занимается сейчас и археолог Ренфрю в ряде совместных работ с английскими генетиками. Как будто один из выводов вот какой. Древнее на- селение Европы генетически сравнительно мало из- менилось с точки зрения физической антропологии, основного состава белков и так далее, по сравнению с тем, каким оно было, скажем, 10 тысяч лет назад, то есть задолго до предполагаемой миграции индоевро- пейцев. Есть два основных направления, в которых можно проследить движение населения в доиндоевро- пейской Европе. Это направление с севера, примерно из той области, где сейчас находятся саами – малень- кая группа народов, их иначе называли у нас в старину «лопари», это так называемая Лапландия. То есть это этническая группа, которая живет у нас в Мурманской области, на севере Финляндии и на севере Норвегии, их осталось очень мало. Похоже, что это остаток очень древнего финно-угорского населения или, может быть, даже еще более древнего – дофинно-угорского, кото- рое перешло на один из архаических финно-угорских языков. Многое в их культуре кажется остатком ранне- го шаманского, колдовского населения, которое много значило для гораздо более широкой области Северной Европы. Другая область доиндоевропейского населения Европы связана с басками, с народом, о котором мы сейчас много читаем, к сожалению, по неприятным по- водам. Но это очень интересный культурный народ на границе Испании и Франции. Это в какой-то степени моя гипотеза, и я не могу сказать, что она окончательно доказана, но по ряду данных можно предположить, что баски связаны с тем древним населением Европы, ко- торое мы знаем по памятникам вроде «стоунхэнджа». «Стоунхэндж», найденный в Англии и подобные памятники в Британии (мне посчастливилось, я по- смотрел довольно многое из них) – это, по-видимо- му, древняя обсерватория. Так считают сейчас боль- шинство ученых. Такие обсерватории распростране- ны на очень широкой территории. Они располагаются, главным образом, поблизости от берегов. В Западной Европе сейчас сделана совсем новая находка, в Гал- ле, в Германии, и дальше они известны по берегам Се- верного моря, части Атлантического океана, и, по-ви- димому, продолжаются в Средиземном море. Тут очень интересен вопрос: как далеко на Восток заходили эти культуры? Их часто называют мегалити- ческими, то есть культуры с огромными каменными со- оружениями. Соответственно, это были культуры с хо- рошо развитым мореходством. Зачем им было нужно ориентироваться в древнем небе? Они должны были правильно вести свои корабли. Вот это то, что мы по- ка просто не знаем с точки зрения лингвистики, можно только некоторые гипотезы строить. Но, в частности, я смотрел, какие названия мест на территории Испании, Португалии напоминают современные баскские назва- ния и баскские слова. И как будто эти места на побе- режье довольно хорошо соответствуют распростране- нию мегалитических сооружений, во всяком случае, на Пиренейском полуострове, то есть одна из возможно- стей та, что баски – это древний остаток такой культу- ры. Дальше возникает вопрос, который очень много об- суждался в свое время в нашей науке, это идея, что баскский язык отдаленным образом связан с северо- кавказскими языками. Северокавказские языки – это остаток другой большой группы языков, о которой я се- годня не говорил. Между тем, здесь как раз нашей на- уке принадлежит пальма первенства, потому что пер- вым родство всех северокавказских языков, то есть языков всего Северного Кавказа и некоторой части За- падного Кавказа, в частности, абхазского языка, при- брежных языков западной части Южного Кавказа, бы- ло установлено впервые великим русским ученым, ко- торый, к сожалению, большую часть жизни провел в эмиграции, князем Николаем Сергеевичем Трубецким, одним из основателей евразийского движения. Идеи Трубецкого были развиты другими нашими учеными, в частности, членом-корреспондентом Ака- демии наук Сергеем Анатольевичем Старостиным, ко- торого вы знаете. Они с Николаевым издали замеча- тельный словарь северокавказских языков. В дальней- ших своих работах он показал, что северокавказские языки отдаленно родственны группе языков, которая когда-то была большой и, видимо, занимала какую-то часть Средней Азии. Сейчас от нее остался только один язык, которым я когда-то занимался на террито- рии Сибири. Это енисейские языки, и, в частности, кет- ский язык, на котором сейчас говорит тысяча людей, может быть, даже меньше. И представьте, что к этой же группе языков принадлежит и китайско-тибетская группа языков, то есть один из самых распространен- ных языков мира, собственно, первый по числу гово- рящих. Китайский оказывается родственным этой же группе языков. Поэтому, конечно, здесь очень интерес- ный вопрос. А откуда она распространилась, и как это можно по- нять? Одна из догадок, связанных с этим, касается как раз этих мегалитических культур. То есть, как ни уди- вительно, вполне может быть, что прародина хотя бы части этих языков была гораздо дальше на Запад, то есть произошла как бы рокировка, те языки, которые потом оказались восточнее, они первоначально нахо- дились гораздо западнее. Еще по поводу этих первобытных обсерваторий – первобытных, в смысле очень древних, хотя, возмож- но, уже весьма продвинутых, вроде «стоунхенджа». Я могу вам сказать, что у меня случилось как-то одну из таких обсерваторий как раз на территории кавказских языков, в Абхазии, показать Андрею Дмитриевичу Са- харову. А дело было так. Мы вместе были в Сухуми, и я ему показал Нижние Эшеры, такое место под Сухуми, где случайным совершенно образом возле одной шко- лы учитель истории (кстати, отец будущего президента Абхазии Ардзинбы, который потом стал моим аспиран- том, занимался хеттским языком и всеми теми веща- ми, о которых я говорю) нашел такой абхазский «стон- хенч». И мне тогда Сахаров сказал: «Вы не могли бы убедить здешних учёных и других, что нужно поставить памятник и написать „Вот древнейшие образцы чело- веческого разума“. Потому что эти обсерватории дей- ствительно удивительны тем, что люди, ещё не имев- шие современных инструментов, уже могли достаточ- но тонко наблюдать за Луной, Солнцем и так далее. И оказывается, очень интересно, что если распро- странение одной большой семьи языков мы как-то можем связать с успехами скотоводства, земледелия и наземного транспорта, то распространение другой большой группы языков, возможно, связано с другим видом транспорта, морским, и с другого рода интере- сами – интересами, которые касаются моря, неба и так далее. То есть древняя история человечества, она гораздо более насыщена разнообразием, и её нельзя уложить в какие-то простые рамки. Александр Гордон. Но следы этой огромной группы языков, кото- рая потом откочевала на Восток, они остались в совре- менных языках народов, которые населяют Европу и по основе своей являются индоевропейскими? Вячеслав Иванов. Остались. Вы знаете, остались просто некото- рые слова. В частности, в русском языке, английском и немецком просто совпадает с баскским название се- ребра. Наше «серебро», «silver» и «silber» – это сло- во, которое до сих пор в баскских диалектах так и зву- чит. Интересно, что здесь опять есть соответствие ар- хеологии. Потому что добыча серебра и металлов, ко- торые обычно находятся вместе с серебром, началась на Пиренейском полуострове очень рано, это археоло- гический факт. То есть несомненно, что народы, кото- рые не имели сами тогда соответствующей металлур- гии, просто восприняли это как некоторое новое изо- бретение. Так что здесь опять очень интересная про- блема древней металлургии, которая у разных наро- дов по-разному была развита, ориентирована на раз- ные металлы, но везде явно начинается очень рано. Вы знаете, я думаю, что нигде у нас не было боль- шей путаницы, чем в истории техники. То есть мы чрез- вычайно упростили всю предысторию, мы исходили из того, что мы умнее и развитее, чем все, кто был до нас, а это совсем не так. Александр Гордон. А как датируются последние мегалитические на- ходки на территории Германии? И совпадает ли дати- ровка с абхазскими находками, со Стоунхэнджем и так далее? Вячеслав Иванов. Стоунхендж – это примерно 4 тысячи лет. Мы думаем, что индоевропейские вторжения в Европу произошли не раньше второго тысячелетия до нашей эры, Стоунхендж древнее. Несколько лет назад сдела- но очень интересное открытие – до каменного Стоун- хенджа был деревянный Стоунхендж. Александр Гордон. Что дает возможность датировки изотопным ме- тодом… Вячеслав Иванов. Ему оказалось примерно пять тысяч лет. И ещё одна очень интересная находка, связанная с деревян- ным Стоунхенджем. Там найден огромный дуб, пере- вернутый корнями вверх. А мы совершенно точно зна- ем, что это очень важный древний религиозный символ – мировое дерево, которое корнями обращено к небу. То есть это одна из первых находок, которая дает нам какую-то надежду реконструировать не только предна- уку этих людей, но и некоторые их представления об отношении неба и земли – как будто напоминающие древнекитайские. Потому что китайский иероглиф, ко- торый имеет сходное значение, тоже изображает де- рево, у которого корни идут вниз и вверх, что-то вроде нашей буквы «ж». Александр Гордон. Но здесь это что напоминает? Древнекитайское напоминает это или наоборот? Вячеслав Иванов. Я думаю, что это остатки какой-то единой куль- туры. Древнекитайская культура всё-таки пришла в Ки- тай с Запада. Дальше начинается очень много споров: откуда именно, с какого Запада, каким путем? А с дру- гой стороны, почти несомненно, что какая-то группа этих народов-мореплавателей, она также, я не знаю, каким путем, слишком фантастично предположить, что по морю, но каким-то путем проникала достаточно да- леко на восток Азии. Так что, пока вся надежда на мор- скую археологию, пока это только лингвистические со- поставления без особой ясности. Когда я вам рисую эти схемы, я знаю, что это движение колесниц, запря- женных лошадьми. А как и какими путями двигались корабли, сказать очень трудно. Но что большая часть истории человечества связана с тем, что когда-то на- чали плыть корабли и продолжали плыть очень дол- го, – это результат опять-таки генетических работ. Давайте совершим сейчас скачок во времени. Пока что мы с вами рассуждали в терминах «пять тысяч лет до нашей эры». Потом можно говорить о больших груп- пах языков, это будет «10 тысяч лет до нашей эры», но вероятное расселение из Африки, о котором сейчас говорят генетики, это примерно 50 тысяч лет до нашей эры. Александр Гордон. Но тут возникает вопрос: те культуры мегали- тические, о которых вы говорите, это прямые потомки первой мегалитической волны или были ещё волны, следующие? Вячеслав Иванов. Вы знаете, мы сейчас надеемся как бы запол- нить этот временной промежуток с помощью лингви- стики. Этим как раз много занят Старостин, отчасти ему помогают в Америке, надеюсь, что в России тоже будут помогать. Там он и его группа ученых, в основ- ном из России, получили большой грант. Часть из них живет в России, а часть работает вне России. Но, так или иначе, его группа в Санта Фе составляет сейчас огромную компьютерную базу данных. Надежда заключается вот в чём. Сейчас на Земле примерно 6 тысяч языков. Предсказания на будущее очень мрачные, через поколение может оказаться в 10 раз меньше, это катастрофа хуже экологической. Но пока мы их должны описывать и сравнивать. И описы- вая и сравнивая, мы приходим от 6 тысяч примерно к 400 основным семьям. Это такие как славянские язы- ки, иранские языки и так далее. Дальше мы их можем группировать: индоевропейские языки – это и славян- ские, и германские, и иранские. А потом мы можем над- страивать дальше, уходя всё дальше в прошлое. То есть каждый раз для группы языков мы строим родо- словное древо, или, как математики говорят, «граф», некий чертеж, где чем выше праязык, тем он древнее. Мы сейчас умеем достаточно строгим образом ре- конструировать, восстанавливать языки, которым при- мерно 15 тысяч лет. Для того чтобы заполнить проме- жуток до расселения из Африки, нам нужно ещё хотя бы один этаж между ними, порядка 30 тысяч лет. Есть условный, пока очень предварительный, список неко- торых слов, которые совпадают практически во всех языках Евразии. Тут существенна Евразия, потому что расселение шло из Африки, поэтому некоторые языки юга Африки, скажем, то, что раньше называли бушмен- ский, готтентотский и койсанский, они, может быть, – остатки языка самого раннего населения Африки. Бед- нягам, им потом хуже всех досталось. Так история уж сложилась, что те, кого больше всего преследовали во время апартеида, были, возможно, самыми ранними нашими предками. Из Африки расселились те, кого мы можем как бы «поймать» как потомков этих первых переселенцев. Например, к тем словам, которые, может быть, об- щие для подавляющего числа языков Евразии, отно- сится то слово, от которого русское «имя», английское «name». В древнекитайском, который реконструирует- ся тоже по косвенным данным, это слово, которое зву- чало как «мин». То же самое и в тибетском языке, ко- торый родственен китайскому, в ряде финно-угорских языков, в семитском. То есть для таких слов как будто очень вероятно, что это остатки, того, что иногда в по- пулярной прессе называют «языком Адама и Евы», в смысле первой пары. Но на самом деле ведь из Афри- ки могли выйти очень немногочисленные группы лю- дей. Там их на самом деле было мало. Так вот, один из первых Адамов мог обращаться… Обзор темыОсновной вопрос, связанный с проблемой реального существования праязыка, и в частности общеиндоевропейской системы, в пространстве и времени — это вопрос хронологии и территории распространения общеиндоевропейского языка, распад которого приводит к образованию родственных исторических диалектов. Нижняя хронологическая граница для установления времени существования праязыка выводится, в первую очередь, на основании датировки письменных свидетельств, касающихся отдельных происшедших от него исторических языков. В случае праиндоевропейского языка такой нижней хронологической границей post quem non является самое начало II тысячелетия, к которому относятся древнейшие свидетельства хеттского и других анатолийских языков. В каппадокийских табличках из староассирийских торговых колоний в Малой Азии, датирующихся рубежом III-II тысячелетий и началом II тысячелетия до н. э. , засвидетельствовано большое количество собственных имен, этимологизируемых на основании отдельных анатолийских языков. Это является явным свидетельством наличия уже давно сформировавшихся к данному времени отдельных анатолийских диалектов хеттского и лувийского. Это заставляет отнести выделение анатолийской общности из индоевропейского праязыка и тем самым начало распада праязыка к периоду не позднее IV тысячелетия до н. э. , а возможно и значительно ранее. При этом есть основания полагать, что формирование и развитие отдельных исторических анатолийских диалектов из общеанатолийского (после его выделения из праиндоевропейского) происходило в течение длительного времени в Малой Азии, то есть в пределах исторического обитания носителей анатолийских диалектов. Такой вывод представляется возможным сделать в свете данных анатолийской гидронимии. Древнейшие наименования рек и водоемов Малой Азии интерпретируются именно на основе древнеанатолийских языков, причем в гидронимах обнаруживаются и такие формы, восходящие к общеанатолийскому состоянию, которых уже нет в отдельных исторических языках — хеттском, лувийском, палайском. Так, в частности, уже в надписи Анитты (XVIII в. до н. э. ) встречается название реки Hulana — в Анатолии, этимологизируемое как древнеанатолийское слово *Hulna- в значении ’волна’ и сопоставляемое с индоевропейским названием ’волны’. Тезис о реальном существовании праязыковой системы, соотнесенной с определенной временной перспективой, предполагает и примерное определение границ территории первоначального обитания носителей этого языка. Общеиндоевропейский язык, функционирование которого до членения его на отдельные диалектные общности и выделения из него независимых языковых единиц следует отнести к эпохе не позднее IV тысячелетия до н. э. , должен был быть распространен первоначально в определенной географической области. Проблема первоначальной территории обитания носителей индоевропейского праязыка или проблема «индоевропейской прародины» является почти такой же старой, как и само сравнительное индоевропейское языкознание. Начало ее исследования относится ко времени зарождения «лингвистической палеонтологии» и первых попыток археологов соотнести археологические данные с языковыми. Первоначальным ареалом обитания носителей общеиндоевропейского языка можно считать такую географическую область, которая своими экологическими, географическими и культурно-историческими характеристиками соответствует картине среды обитания, получаемой на основе лингвистической реконструкции лексики праязыка. Термин «первоначальный» в отношении распространения индоевропейского праязыка на определенной территории следует понимать, строго говоря, в хронологических рамках истории этого языка, то есть «первоначальная» территория распространения — как область праязыка, которая должна была быть занята его носителями к определенному историческому периоду. При этом возникает следующий вопрос — откуда мог быть занесен индоевропейский праязык на эту «первоначальную территорию». Не исключено, что эта «первоначальная» территория распространения индоевропейского праязыка вовсе не окажется первоначальной с точки зрения еще более древней истории этого праязыка и его носителей. Такой вопрос научно закономерен в свете теории возможного родства праиндоевропейского с отдельными праязыковыми системами («ностратическими»). В этом случае локус «прародины» будет существенно сдвинут, но важно, что в любом случае остается проблема древних миграций племен, что сейчас понимается, с одной стороны, как данность, с другой — требует дальнейшего глубокого изучения, причем — даже в фокусе миграций племен в историческую эпоху, например — при изучении современных языков и этнических групп в США, которые возникли как раз в результате длительных и разнообразных миграций. Первое, что можно утверждать с достаточной уверенностью относительно индоевропейской прародины, это то, что она представляла собой область с горным ландшафтом. Об этом свидетельствует прежде всего многочисленность индоевропейских слов, обозначающих высокие горы и возвышенности. Кроме того, реконструируя ландшафт, который окружал древнего индоевропейца и который он зафиксировал в языке, можно сделать еще один вывод. Это ? ландшафт с широким распространением горного дуба и ряда других деревьев и растений, растущих в высокогорных местностях. С такой картиной высокогорного ландшафта согласуются и данные о ’горных озерах’ (ср. *or-u-n- ’большое озеро’, ’море’, ср. также и.-е. *sal-’море или озеро как соленое’) и ’быстрых, стремительных реках’ (*Нар- ’река’, ’поток’, *tеk- ’быстро течь’), а также данные о высокогорном характере климата с пасмурным небом и частыми грозами: *neles-’облако’, ’туча’, ’небо’, *Huent- ’ветер’, *Hkor- ’горный, северный ветер’, *seu-/*su- ’дождь’, *sneig- ’снег’, *gеim- ’зима’, -*eis- ’холод’, ’лед’). Другой ряд слов, связанных с климатическими понятиями, исключает приурочение индоевропейской прародины к северным областям Евразии: ср. *ger-m- и *tep- ’жара’, ’тепло’. Такая картина праиндоевропейского ландшафта естественно исключает те равнинные районы Европы, где отсутствуют значительные горные массивы, то есть северную часть Центральной Евразии и всю Восточную Европу, включая и Северное Причерноморье. На соотнесенность индоевропейской экологической среды с зоной Средиземноморья указывают также палеоботанические термины (обозначения общеиндоевропейской флоры и, отчасти, фауны). Данные об индоевропейских названиях ’деревьев’ и ’растений’ (*t’e/oru-’дерево’, ’дуб’, *perk- ’дуб’, ’скала’, *ajk’- ’горный дуб’, *k’elH- ’желудь’, *berk- ’береза’, *baHk’o- ’бук’, *(s)k’rob- ’граб’, *Hos- ’ясень’, *Hosp- ’осина’, *s°(e)lik- ’ива’, ’ветла’, *ei-/*oi- ’тис’, *pit- ’сосна’, ’пихта’ и др.). Данные древние названия деревьев, согласующиеся с характеристиками горного ландшафта индоевропейской прародины, локализуют ее в сравнительно более южных областях Средиземноморья в широком смысле, включая Балканы и северную часть Ближнего Востока (Малую Азию, горные области Верхней Месопотамии и смежные ареалы). Дубовые леса нехарактерны для северных областей Европы, где они распространяются лишь начиная с IV?III тысячелетий. Исследования последнего времени, касающиеся Мирового дерева как основного символа, вокруг которого строится индоевропейская модель мира, образуемая всеми живыми существами, располагающимися по нескольким ярусам — ’верхнему’, ’среднему’, ’нижнему’, подводят также к выводу, что такие представления могли возникнуть лишь в зоне, богатой лесами, и только позднее могли быть перенесены в более северную степную полосу. С такой локализацией согласуется и так называемый «аргумент бука», исключающий из прародины часть Восточной Европы к северо-востоку от Причерноморья до низовьев Волги (где бук отсутствует на всем протяжении послеледникового периода), но совместимый с локализацией ее от Балкан до Ближнего Востока. Такой сравнительно южный характер экологической среды индоевропейский прародины, предполагаемый на основании данных о географическом ландшафте и растительности, подкрепляется анализом общеиндоевро-пейских названий животных : *ulk[h]-//*ylp[h]-, *ueit’-(n)- ’волк’, *Hrt[h[k’- ’медведь’, *pars- ’барс’, ’леопард’, *leu- ’лев’, *leuk- ’рысь’, *ul-o-pek- ’лиса’, ’шакал’ и так далее. Некоторые из этих животных (’барс’, ’леопард’, ’лев’, ’обезьяна’, ’слон’) специфичны именно для южной географической области, что исключает Центральную Европу в качестве возможной первоначальной территории обитания индоевропейских племен. Вывод о невозможности приурочить индоевропейскую прародину к Центральной и Восточной (но не Юго-Восточной) Европе, полученный на основании свидетельств о ландшафте и экологической среде обитания, согласуется и с данными культурно-исторического характера о домашних животных и культурных растениях, с которыми должны были быть знакомы древние индоевропейцы. Для IV тысячелетия до н. э. , то есть в период существования общеиндоевропейского языка и его носителей ? древних индоевропейцев, скотоводство (как и земледелие) в Центральной Европе было в зачаточном состоянии, тогда как в общеиндоевропейском восстанавливается развитая система скотоводства с наличием основных домашних животных: названия коня, осла, быка, козла,, свиньи, собаки и проч. Реконструировано также древнее слово для «пастуха» и глагол «пасти, охранять скот». Для Восточной Европы, в частности для Северного Причерноморья и приволжских степей, такое развитое скотоводство известно лишь в III тысячелетии до н. э. . В центральной Европе овцеводство, сильно развитое у древних индоевропейцев, что видно из развитой овцеводческой терминологии, почти полностью отсутствует до I тысячелетия до н. э. Это согласуется и с отсутствием ’шерсти’ в неолите Европы. Разведение коз отмечается в Европе еще позднее, в том числе и Восточной. То есть таким образом, скорее всего идея о том, что прародина индоевропейцев находилась в Центральной или Восточной Европе — неверна. Ср. также древние культы, связанные с медом как сакральным напитком. Характерное для древнего индоевропейского общества развитое земледелие, устанавливаемое на основе реконструируемых индоевропейских названий сельскохозяйственных растений, специальных орудий для обработки земли, названий сельскохозяйственных сезонов названий орудий и действий обработки продуктов земледелия и др. также может служить убедительным свидетельством в пользу возможности локализации индоевропейской общности в областях с наиболее развитым (в IV тысячелетии до н. э. и ранее) земледелием, то есть на той же южной территории, простирающейся от Балкан до Ирана. Наличие развитой терминологии земледелия и виноградарства, в свою очередь, исключает более северные области Европы. Такие злаки, как ’ячмень’, становятся в Европе преобладающей культурой лишь к концу II — началу I тысячелетия до н. э. Примерно этот же переднеазиатскнй ареал первоначального расселения индоевропейских племен следует предположить и на основании свидетельств генетического фактора усваиваемости молока в человеческих популяциях. Развитость молочного хозяйства у древних индоевропейцев, устанавливаемая на основе многочисленных индоевропейских названий ’молока’, ’молочных продуктов’, а также реконструируемой общеиндоевропейской символики ’вымени’ и ’дойной коровы’ как поэтических образов всяческого изобилия указывает на отсутствие в их популяциях генетически обусловленного плохого усвоения молока, с которым связано слабое развитие молочного хозяйства у многих народов Южной Азии (в том числе южной Индии) и Африки. Этот генетический признак объединяет древние индоевропейские народы, для которых особую роль имело молочное хозяйство, и некоторые народы севера Передней Азии. Особую ценность для установления первоначальной среды обитания древних индоевропейцев и локализации индоевропейской прародины представляет индоевропейская терминология транспорта — названия ’колесных повозок’ и ’колеса’, названия металлов — ’бронзы’, необходимой для изготовления колесных повозок из твердых пород горного леса, и тягловой силы — ’лошади’, которую следует предположить уже в период существования общеиндоевропейского языка, то есть в IV тысячелетии до н. э. Весь этот комплекс данных опять-таки ограничивает территорию первоначального распространения индоевропейского языка областью от Балкан до Ближнего Востока и Закавказья, вплоть до Иранского плоскогорья и Южной Туркмении. Изготовление колесных повозок датируется временем около IV тысячелетия до н. э. Очагом их распространения признается ареал от Закавказья до Верхней Месопотамии. та же территория является одной из возможных областей одомашнивания лошади и использования ее как тягловой силы. При допущении территории индоевропейской прародины, совпадающей пространственно с областью в пределах восточной Анатолии, Южного Кавказа и Северной Месопотамии V — IV тыс. до н. э. , можно легче объяснить историческое распределение и пути переселения таких основных древних индоевропейских этнических групп, которые первыми выступают в древних письменных памятниках, — хетто-лувийцев, индо-иранцев, греков (крито-микенских греков и Аххиявы хеттских источников). Для определения путей их переселения в исторические места жительства не нужно в таком случае предполагать, что они покрыли огромные расстояния, двигаясь из области своего первоначального расселения. Достаточно допустить лишь небольшие смещения по отношению к этой области. Примечательно, что эти диалекты, которые предполагают минимальное смещение относительно данного ареала, являются древнейшими документально фиксированными индоевропейскими языками. Древнейшей языковой общностью, выделившейся из праиндоевропейского языка и продолжавшей независимое существование уже в отрыве от него, следует считать анатолийскую диалектную группу. Смещение общеанатолийского по отношению к первоначальному ареалу распространения общеиндоевропейского языка было сравнительно небольшим. Этим и объясняется исключительная архаичность анатолийских языков, рано фиксированных письменными памятниками. В историческую эпоху анатолийские языки распространены уже в пределах Малой Азии в центральных областях Анатолии. Такое расположение анатолийских диалектов в центральных областях Анатолии — результат движения носителей анатолийских диалектов с востока на запад. В начале исторического периода движение хеттов с востока на запад (а позднее с севера на юг) может быть предположено на основании хеттских исторических источников. Об этом свидетельствует привилегированное положение восточных городов в древнехеттской традиции. Определенные категории жителей таких городов, как Hepик, Аринна, Циппаланда, расположенных в восточной части Хеттского государства, были освобождены от повинностей. В том же смысле можно истолковать и хеттский миф о «Солнце, встающем из-за моря» (или ’большого озера’). Согласно этому представлению, такое ’море’ или ’большое озеро’ должно было находиться к востоку от места первоначального расселения хеттов (и, возможно, племен, говоривших на общеанатолийском языке). Таким ’морем’ могло быть Каспийское море или одно из больших озер, в пределах северных областей Ближнего Востока. Нужно полагать, что в этих мифологических мотивах могут проявляться отдаленные реминисценции миграций анатолийских племен с востока на запад с первоначальных мест их расселения. В Северной Анатолии, населенной ко времени распада анатолийского языкового единства хаттскими (протохеттскими) племенами, говорившими, вероятно, на языке кавказского (возможно, западнокавказского) типа, распространяются отдельные, уже обособившиеся анатолийские диалекты ? хеттский и палайский. На протяжении длительного периода осуществляется взаимодействие хеттского и палайского языков с хаттским, из которого в эти языки заимствуется большое число ритуальных и социальных терминов. На всем протяжении III тыс. до н. э. археологическая культура Анатолии показывает непрерывную линию развития, не обнаруживающую явных следов внезапного насильственного появления нового этнического элемента. Нужно полагать, что расселение анатолийских племен происходило в древней Малой Азии не в результате их внезапного нашествия, сметавшего на своем пути местные, веками сложившиеся культурные традиции, а осуществлялось путем постепенного проникновения нового пришлого этнического элемента в гущу местного населения этих областей. В свете новейших археологических данных, связанных с обнаружением в восточной Анатолии костных остатков лошади (раскопки немецких археологических экспедиций в Демирджи-Хююк, Ярыккая и Норшунтепе), появление индоевропейских племен в этих областях Малой Азии относят к еще более раннему периоду, к концу IV тыс. до н. э. За выделением из праиндоевропейского языка общеанатолийской диалектной группы должно было последовать обособление от общеиндоевропейской языковой системы греко-армяно-арийской диалектной общности, которая распадается в дальнейшем на греческий, армянский и индо-иранский диалекты. Широкие миграции племен, затрагивающие эту диалектную общность, начинаются, очевидно, после распада ее на отдельные диалекты и возникновения греческого, протоармянского и индо-иранского как обособившихся индоевропейских диалектов. Распад этой общности начался, очевидно, с выделения еще в пределах общеиндоевропейской языковой системы арийского диалектного ареала при сохранении армяно-греческого диалектного единства. После выделения индо-иранского из греко-армяно-арийского диалектного ареала греко-армянский образовывал еще некоторое время диалектную общность, оставаясь на старой территории расселения, где эта греко-армянская общность могла контактировать с другими индоевропейскими диалектами, в частности тохарскими и «древнеевропейскими». В это же время в греко-армянской общности (без индо-иранского) и могли возникнуть характерные для греческого и армянского в отдельности общие структурные и лексические изоглоссы. Предположение о локализации индоевропейской прародины в ближневосточном ареале естественным образом определяет направление миграций носителей греческих диалектов в исторические места их жительства на Пелопоннесе и островах Эгейского моря через Малую Азию. Если допустить, что миграция носителей греческих диалектов, предшествовавшая переселению дорийцев (видимо, отколовшихся от основной волны переселения и временно обосновавшихся севернее на Балканах), осуществлялась через Малую Азию, то следы этих ранних переселений можно было бы обнаружить в древнейших данных о греках в М и л е т е и Аххияве. Об этом же свидетельствуют и связи, обнаруживаемые между археологическими культурами запада Малой Азии, с одной стороны, и Пелопоннесом и островами Эгейского моря, с другой. На рубеже III — II тыс. до н. э. на северо-западе Малой Азии распространяется серая минийская керамика того типа, который становится примерно столетием позднее (около 1900 г. до н. э. ) преобладающим в материковой Греции. Устанавливается непосредственная связь между этими археологическими культурами, причем предполагается направление распространения этой культуры с востока на запад. В качестве этнического субстрата этих культур можно предположить ранних греков-протоэллинов (видимо, за вычетом дорийцев) или, возможно, связанные с ними другие группы индоевропейцев, направлявшихся с востока на запад под натиском анатолийских племен. Среди таких групп, в частности, могли быть «пеласги», которые должны были еще до прихода собственно греков обосноваться на Пелопоннесском полуострове. Протогреческий, выделившийся в качестве особого диалекта из греко-армяно-арийской диалектной общности, должен был дифференцироваться на основные диалектные группы где-то в Малой Азии еще до переселения греков в материковую Грецию. Следует во всяком случае допустить членение греческого к этому времени на две основные диалектные группы, одна из которых в лице дорийцев двинулась в северо-западном направлении на Балканы, откуда много позднее, к концу II тысячелетия дорийцы совершают нашествие на материковую Грецию. Помимо возможного индоевропейского субстрата следует допустить н наличие некоторого неиндоевропейского (вероятно, даже доиндоевропейского) субстрата в материковой Греции и на островах Эгейского моря. Такой субстрат проявляется в наличии целого неиндоевропейского лексического пласта в греческом. С ним связан, очевидно, и характер ранней минойской культуры, а также, возможно, надписей, выполненных линейным письмом А и другими древнейшими письменностями средиземноморского мира. Гипотеза о приходе греков в материковую Грецию с востока через Малую Азию ставит в новом свете вопрос о греческих малоазийских «колониях» и, в частности, проблему Милета. Эти колонии в свете восточной гипотезы можно рассматривать как древнейшие греческие поселения на пути переселения греческих племен в исторические места их жительства на островах Эгейского моря и в материковой Греции. Особенно показательно с точки зрения древних связей греческого с малоазийским культурным миром единство мотивов греческой и малоазийской мифологии. Уже греческий миф о мизийском царе Телефе обнаруживает разительное совпадение с малоазийскимн мифами о Телепину и с мифом о детях царицы Канеса как по мифологическим мотивам, так и по именам героев мифа : ср. имя сына Телефа Тархон при хет.-лув. Тархунт. Весь цикл греческих мифов о теогонии, борьбе нескольких поколений богов на небесах отражает в конечном счете древневосточные мифологические мотивы, которые в преобразованном виде (через хурритскую мифологию) перешли в анатолийскую мифологию, а через анатолийское посредничество — в греческий миф. Это видно как в построении мотивов, так и в целом ряде эпитетов богов. Целый ряд мотивов, в особенности Одиссеи, восходит к древневосточным прототипам ? шумеро-аккадским и малоазиатским. Нужно полагать, что эти и им подобные мифологические мотивы в греческом возникают в период пребывания греческих диалектов в Малой Азии и их интенсивных культурно-исторических контактов, начиная со II тыс. до н. э. Мифологические сюжеты, возникшие на анатолийской почве, преобразуются в дальнейшем в греческой мифологии, приобретая собственно греческие черты, при сохранении первоначальных признаков, общих с древневосточным эпосом. Исторические контакты греков с картвельскими племенами в период миграций первых с востока на запад в исторические места их жительства и могут быть отражены в мифе об Аргонавтах. Характерно, что обычай помещать баранью шкуру на священном дереве сохраняется у западнокартвельских племен вплоть до позднего времени. «Страна золотого руна», Колхида, видимо, первоначально представляла собой центр дорийского племенного союза. Однако дорийский диалект греческого языка не был единственным индоевропейским диалектом среди диалектов греко-армяно-арийской общности, проделавшим путь в северо-западном направлении из Малой Азии на Балканы. К таким индоевропейским диалектам следует отнести фригийский язык, а также, по-видимому, албанский язык в той мере, в какой он является продолжением балканских диалектов, восходящих, судя по сохранившимся языковым фрагментам, к определенной древней индоевропейской диалектной общности. Фригийский язык, известный нам по немногочисленным надписям первой половины I тысячелетия до н. э. , найденным в Малой Азии, обнаруживает структурные черты, сближающие его с диалектами греко-армяно-арийского ареала: наличие аугмента в древнефригийских глагольных формах; относительное местоимение, запретительное отрицание. Наряду с изоглоссами, объединяющими фригийский язык с диалектами греко-армяно-арийской группы, фригийский обнаруживает и ряд архаических черт, в особенности в фонологической структуре. Ряд грамматических форм фригийского может быть истолкован и как свидетельство наличия связей фригийского и с диалектами иной группы — хетто-тохаро-итало-кельтской. Еще до появления перечисленных индоевропейских диалектов на Балканах из Малой Азии балканский ареал представлял собой древнейший в Европе очаг цивилизации, истоки которой восходят к V тысячелетию. Археологические открытия последних лет обнаружили на Балканах существование развитой цивилизации, близкой по типу к древневосточной и связываемой с еще более древней цивилизацией запада Малой Азии — Чатал-Хююком (VI тыс. до н. э. ). Культура древних Балкан V и IV тыс. до н. э. (Старчево в Югославии, Караново I — в Болгарии, Криш — в Румынии, Кёрёш — в Венгрии, Сескло — в Фессалии) характеризуется развитым земледелием и использованием злаков древнеближневосточного происхождения, металлургией меди, сформировавшейся также под вероятным малоазиатским влиянием, наличием достаточно сложной религии и соответствующей символики, в том числе и пиктографических знаков линейного характера. Принадлежность этой культуры (как типологически, так и генетически) к ближневосточному культурному ареалу может быть истолкована как свидетельство того, что она является ранним ответвлением середнеазиатского очага цивилизации. Установление более конкретного этнического характера этой древнебалканской культуры (как, впрочем, и древнейшей малоазиатской цивилизации типа Чатал-Хююка) в настоящее время не представляется возможным. На эту древнебалканскую культуру V тысячелетия до н. э. позднее, начиная, по-видимому, с III тыс. до н. э. , наслаиваются миграционные волны носителей индоевропейских диалектов, исходящие из общеиндоевропейского ареала на Ближнем Востоке. Иранские, в особенности скифские переселения могут служить хорошим примером дальних миграций индоевропейских племен на запад по восточному пути. Именно такой путь предполагается для более раннего времени в отношении «древнеевропейских» диалектов — кельто-италийских, иллирийских, германских, балтийских, славянских. Все эти языки обнаруживают ряд лексических изоглосс, общих с тохарским, что весьма трудно объяснить без допущения контактов между ними, вероятно, в процессе совместных миграций носителей этих языков вместе с носителями тохарских диалектов. Движение «древнеевропейских» диалектов в Центральной Азии с последующей ориентацией в сторону запада Евразии осуществлялось, по-видимому, в виде повторных миграционных волн, направленных с востока на запад Евразии, где в дальнейшем эти племена оседали и заселяли определенную общую территорию. Вновь прибывавшие племена присоединялись к уже осевшим на этой территории, и таким образом образовывался общий промежуточный ареал для мигрировавших с востока индоевропейских племен, позднее заселивших более западные области Европы. Тем самым этот общий промежуточный ареал становится областью контактов и вторичного сближения ранее уже частично отдалившихся друг от друга индоевропейских диалектов, где и могли возникнуть подобные лексические и семантические инновации. Такое взаимодействие этих диалектов можно рассматривать как пример возникновения «вторичного языкового союза» изначально родственных диалектов. Распространение диалектов из этого общего «вторичной ареала» — в некотором смысле «вторичной промежуточной прародины» племен, говоривших на соответствующих диалектах — на новые территории в Центральной и Западной Европе кладет начало постепенному возникновению отдельных языков (италийского, кельтского, иллирийского, германского, балтийского, славянского), условно именуемых по территории, ими занимаемой в историческую эпоху, «древнеевропейскими». Тем самым для «древнеевропейских» языков общим исходным ареалом распространения (хотя и вторичным) можно считать область Северного Причерноморья и Приволжские степи. Теория, локализующая в этой области «прародину индоевропейцев», принимает в таком освещении новый смысл как гипотеза о прародине для западной группы индоевропейских языков. Этот временный ареал совместного обитания племен — носителей древних индоевропейских диалектов мог служить областью, где двигались различные миграционные волны носителей этих диалектов и формировались вторичные изоглоссы, наложившиеся на старые; последние объединяют эти диалекты с другими индоевропейскими языками, носители которых мигрировали из первоначальных областей их расселения в других направлениях. Именно на путях к этим областям «вторичной прародины» — Причерноморья и Заволжья — и могли происходить контакты древнеевропейских диалектов с носителями языков Центральной Азии (ср. заимствования в финно-угорские языки из этих диалектов, а также заимствования в эти диалекты из алтайских языков). Следы пребывания носителей «древнеевропейскнх» диалектов на территории «вторичной прародины» можно видеть и в специфическом характере гидронимов Северного Причерноморья, обнаруживающих за вычетом позднейших наслоении (в частности, славянских и иранских, ср. названия типа Дон, Днепр и др.) специфические черты ранней индоевропейской гидронимии, которые засвидетельствованы и в центральноевропейских гидронимах. К числу таких гидронимов можно отнести гидронимы, проявляющие сходство по суффиксам и основам с «древнеевропейскими», что само по себе должно отражать их общеиндоевропейский характер. Характерно, что древние индоевропейские гидронимы сохраняются за мелкими реками и притоками крупных рек, тогда как сами крупные реки переименовываются при появлении новых этнических групп. Недостаточная изученность в историческом аспекте древнейшей гидронимии Приволжья и Средней Азии не позволяет в настоящее время полностью выявить возможные следы прохождении древних индоевропейцев через эти области. Носители «древнеевропейских» диалектов направлялись из Центральной Азии, по-видимому, повторными миграционными полками и расселялись в промежуточном ареале Причерноморья и Приволжья, где они могли образовывать в течение определенного периода особую диалектную общность. В этом ареале они должны были прийти в соприкосновение с появившимися здесь, возможно в еще более ранний период, арийскими племенами, которые, очевидно, пришли кавказским путем. Следы такого соприкосновения «древнеевропейских» диалектов с арийским можно было бы видеть и в балто-славяно-арийских лексических изоглоссах, соотносимых с поздним хронологическим уровнем диалектного членения общеиндоевропейского языка. Сравнительно поздний характер этих балто-славяно-арийских лексических изоглосс проявляется и в специфической семантике рассматриваемых слов, относящихся к специальному терминологическому словарю. Предполагаемый промежуточный ареал расселения носителей индоевропейских диалектов в таком понимании можно рассматривать как в определенном смысле «вторичную» их прародину, то есть территорию их совместного обитания на протяжении определенного времени, перед началом нового периода миграций дальше на запад. Этот предполагаемый ареал расселения индоевропейских племен — носителей «древнеевропейских» диалектов, а также арийцев и, возможно, других индоевропейских племен, которые должны были появиться в этом ареале к III тыс. до н. э. , является в этот период областью так называемой «курганной» или «древнеямной» культуры. Эта культура распространена на территории от Северного Причерноморья до приволжских степей и Аральского моря. Атрибуты курганной (древнеямной) археологической культуры, восстанавливаемые по остаткам материальных памятников, совместимы с атрибутами древней культуры, реконструируемой для индоевропейского по лингвистическим данным. Уже по хронологическим соображениям было бы трудно считать более поздние слои курганной культуры Приволжья и Причерноморья, датирующиеся по новейшим радиокарбонным данным III тыс. до н. э. , культурой протоиндоевропейской, то есть культурой племен — носителей праиндоевропейского языка, и соответственно признавать этот ареал «первичной» общеиндоевропейской прародиной, откуда происходили миграции древних индоевропейцев в исторические места их жительства. Хронологически эта археологическая культура и соответственно этот ареал могут быть соотнесены именно с определенной частью расселившихся индоевропейцев. В последнее время М. Гимбутас предлагает стратиграфию с соотнесением курганной культуры-1 к V тыс. до н. э. , культуры-2 — к концу V и первой половине IV тыс. до н. э. Определение курганной культуры как собственно «протоиндоевропейской», что утверждается М. Гимбутас в ее многочисленных исследованиях, наталкивается и на трудности, касающиеся предполагаемых ею же траекторий перемещения в пространстве племен — носителей этих культур. При утверждении у М. Гимбутас об исключительно западной направленности смещения этих «протоиндоевропейских» культур становится непонятным отсутствие археологически устанавливаемых следов проникновения из этого ареала в восточном и юго-восточном направлениях носителей таких древних индоевропейских диалектных объединений, как тохарский, индо-иранский и других. Курганная (древнеямная) культура III тысячелетия до н. э. характеризуется наличием скотоводства и земледелия, колесных повозок, применением домашней лошади как тягловой силы, развитой металлургией меди, а затем бронзы, сооружением крепостей на возвышенностях. Для этой культуры характерно уже и выделение социальных рангов, наличие предводителей племени и особого ранга воинов, наличие значительного числа религиозных символов (колесница Солнца и др.); захоронение трупов в некоторых случаях с трупосожжением. Существенным моментом в свете предлагаемой интерпретации курганной культуры является то, что она обнаруживает связи с переднеазиатским миром, которые шли через Среднюю Азию и через Кавказ. На это указывают колесные повозки переднеазиатского типа, характер изделий из металла с изображениями таких животных, как львы, скипетры из диорита и других драгоценных камней и др. Недостаточная изученность раннего бронзового века областей к югу и западу от Аральского моря, лежащих между ареалом ямной культуры III тыс. до н. э. и югом Средней Азии ? Южной Туркменией IV тыс., находившейся в орбите древневосточного культурного мира, не позволяет более полно осветить характер исторической связи между этими районами и реконструировать недостающее археологическое звено, связывающее эти культуры. Восстановление его, возможно, позволило бы представить непрерывную линию миграций индоевропейской культуры из ближневосточного ареала через Среднюю Азию в исторические области Восточной Европы — на новую «прародину» индоевропейцев. Следует также учитывать возможность индоевропейских переселений и водным путем (по Каспийскому морскому пути). Индоевропейская лексика, отражающая термины судоходства, указывает на знакомство носителей этих диалектов со способами передвижения по большим водоемам. В таком случае становится понятным почти полное отсутствие археологических и ономастических следов, связывающих ареалы первоначального и более позднего расселения индоевропейских племен. С древними индоевропейскими, а возможно и раннеиранскими миграциями, осуществлявшимися не позднее конца первой половины II тыс. до н. э. , соотносится могильник Синташта в Южном Зауралье, где обнаружены захоронения людей со следами колесницы и очень обильными жертвоприношениями животных (главным образом, коней, но также быков, телят, овец, коз, собак). Некоторые детали ритуала, так же как ряды бычьих голов, имеют разительные аналогии не в иранском, а в древнеближневосточном материале начиная с Чатал-Хююка. Можно также проследить траекторию движения повозок, запряженных лошадьми, из очага их возникновения на Ближнем Востоке в восточном направлении в сторону Средней Азии и далее на северо-восток по петроглифическим изображениям таких повозок и лошадей, обнаруживаемых в большом количестве в ареале от Ферганского хребта и далее до Южной Сибири и Монголии и датируемых эпохой бронзы (III-II тыс. до н. э. ). Любопытно, что картина распространения колесных повозок, запряженных лошадьми, восстанавливаемая на основании географии этих наскальных изображений, совпадает в общем с предполагаемыми путями распространения носителей индоевропейских диалектов, направлявшихся из Ближнего Востока через Иранское плоскогорье в Среднюю Азию и далее на северо-восток, к ареалу древней локализации тюрко-монгольских диалектов. Такое предположение делает вполне вероятным, при проведении соответствующих археологических исследований, обнаружение на территории распространения петроглифических изображений колесниц, реальных остатков таких колесниц и сопутствующих предметов материальной культуры, которые должны были быть занесены в эти области мигрировавшими носителями индоевропейских диалектов. Движение носителей индоевропейских диалектов, из которых позднее развиваются тохарские, «древнеевропейские» (и примыкавшие к ним восточноиранские) языки, осуществлялось, по всей видимости, в соответствии с хозяйственными особенностями, специфическими для степной зоны Евразии после рубежа IV и III тыс. до н. э. В этот период хозяйство определялось прежде всего скотоводством, что требовало освоения новых территорий пастбищ и частых передвижений. В связи с этим формируются гигантские общности, внутри которых выделяются большие племенные объединения. Характер миграций при этом меняется. Осуществляется быстрое перемещение больших масс населения, объединяемых в мощные (хотя и временные) племенные союзы. Миграции этого типа привели к распространению культурных и экономических достижений на огромных территориях. Представляется, что именно миграции этого типа могли привести к расселению племен ? носителей тохарских, «древнеевропейских» и восточноиранских диалектов на обширных территориях евразийских степей и далее на запад в направлении к Центральной Европе к концу III тыс. до н. э. В последнее время высказана гипотеза, согласно которой обширные миграции в конце III тысячелетия до н. э. (как и следующая волна миграций, связанная с «народами моря», ок. 1200 г. до н. э. ) могли быть отчасти вызваны также существенным потеплением климата, происходившим именно в это время. Сокращались (в частности и в Центральной Азии) земельные площади, пригодные для использования, что приводило к необходимости откочевания на новые территории большой части населения. Затем, продвигаясь через Центральную Европу дальше на Запад, носители «древнеевропейских» диалектов наслаиваются на местные культуры, постепенно их ассимилируя. Вначале еще остаются отдельные островки древних культур; некоторые из них сохраняются на протяжении раннего бронзового века. Остатками этих неиндоевропейских племен на севере Пиренейского полуострова, заселявших некогда весь Европейский континент, и могут быть современные баски, язык которых чудом устоял перед натиском и экспансией в историческую эпоху индоевропейских языков?потомков «древнеевропейских» диалектов. В последнее время высказано предположение о большой древности некоторых доиндоевропейских культур Западной Европы, послуживших субстратом для культур индоевропейских пришельцев. Языки носителей этих культур проявляются в субстратной лексике, обнаруживаемой в исторических «древнеевропейских» языках. Отличительной особенностью этих доиндоевропейских культур в прибрежной полосе на всем протяжении от Скандинавии до Средиземноморского ареала (южные оконечности Норвегии и Швеции, Дания, Оркнейские острова, Ирландия, Великобритания, Голландия, северонемецкие земли; далее к югу — Бретань, юго-западная Франция, запад и юг Пиренейского полуострова; Северная Африка; острова Средиземноморья, западный Кавказ) является наличие особых мегалитических сооружений культового назначения — дольменов, менгиров, кромлехов. Например — Стоунхендж в Англии, Нью-Грейндж — в Ирландии, Карнак — в Бретани и проч. Предполагалось, что западноевропейская мегалитическая культура возникла под влиянием импульсов, шедших из Восточного Средиземноморья. Однако радиокарбонные датировки последнего времени, обнаруживающие глубокую древность мегалитических сооружений на Пиренейском полуострове и в Бретани (ок. V-IV тыс. до н. э.) ставят под сомнение такое предположение, заставляя по-новому интерпретировать вопросы соотношения различных локальных разновидностей древних мегалитических культур. Невыясненной до сих пор остается и этническая принадлежность пиктов — предположительно, до-кельтского населения Северной Британии. Неиндоевропейские языковые субстраты автохтонного населения древней Европы содействуют постепенному отдалению друг от друга проникших сюда «древнеевропейских» диалектов и образованию отдельных кельтской, италийской, иллирийской, германской, балтийской, славянской языковых групп, между которыми были еще возможны контакты и возникновение общих лексических изоглосс. Представленная картина траекторий переселения племен — носителей праиндоевропейского языка в новые места их обитания на Евразийском континенте из первоначального очага их расселения в пределах Передней Азии и их контактов с носителями других языков коррелирует в известной мере с устанавливаемой антропологически картиной миграций и смешения рас в Западной Евразии. Антропологически устанавливается восточносредиземноморский балкано-кавказский очаг расообразования с центром, тяготеющим к Малой Азии. В частности, вокруг этого очага выделяется переднеазиатская группа популяций, широко представленная и по древним памятникам Передней Азии. Можно предположить, что этот антропологический тип (характеризующийся резко выраженной брахицефалией, усиленным развитием волосяного покрова на лице и теле, своеобразной формой носа, ср. , например, изображения такого антропологического типа на хеттских рельефах) характеризовал на определенном хронологическом уровне контактировавшие между собой племена древнего ближневосточного ареала, включая Южный Кавказ, Малую Азию и Северный Иран. Отсюда этот антропологический тип с определенными изменениями распространяется в Афганистан и Северную Индию (так называемая индо-афганская раса). С этим антропологическим типом связан и тип древнего населения Средней Азии эпохи бронзы и современный памиро-ферганский тип. Восточносредиземноморский тип представлен и на территории Европы, где он смешивается с более древними типами ? северным, южным, а также центрально-восточноевропейским с монголоидной примесью. Конечным этапом интенсивных переселений и распространения носителей древних индоевропейских диалектов является обнаруживающееся во второй половине II тыс. до н. . э. давление части «древнеевропейских» племен на юго-восточные области Европы ? Балканы (а несколько позднее и на Аппенинский полуостров). На Балканах они вступают во взаимодействие с обитавшими там ранее (после древнего переселения из Малой Азии) носителями индоевропейских диалектов — древнебалканского фракийского, а также фригийского, македонского и дорийского диалекта греческого языка. В результате этих позднейших контактов возникают фракийско-иллирийские языковые образования типа албанского, включившие в себя значительный пласт иллирийского древнеевропейского. С другой стороны, давление с севера приводит в движение обосновавшиеся ранее на Балканах индоевропейские диалекты (дорийский, фригийский), которые начинают перемещаться на юг Балкан в материковую Грецию (дорийское нашествие) или в Малую Азию (фригийцы). Эти интенсивные перемещения больших масс населения включаются в общее движение народов Восточного Средиземноморья, отраженное в египетских источниках как нашествие «народов моря». Это нашествие и привело к гибели около 1200 г. Хеттского государства и Микенской Греции. Описанные миграции индоевропейских племен с первоначальных мест их обитания на Ближнем Востоке и в Передней Азии, их переселение на новые места обитания и взаимодействие с исконным населением этих областей привели к распространению древних индоевропейских диалектов на обширных пространствах Евразийского континента и к возникновению того географического распределения отдельных индоевропейских языков, которое и устанавливается к началу исторического периода. БиблиографияАрдзинба В. Г. Ритуалы и мифы Древней Анатолии. М., 1982 Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995 Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. Тбилиси, 1984 (Благовещенск, 1998). Т. 1–2 Дьяконов И. М. О прародине носителей индоевропейских диалектов//Вестник Древней Истории. 1982. № 3 Трубачев О. Н. Названия рек Правобережной Украины. М., 1968 De Hoz J. From Ptolemy to the Ethnic and Linguistic reality//Ptolemey. Towards a linguistic atlas of the earliest Celtic place-names of Europe. Aberystwyth, 2000 Gimbutas M. Bronze Age Cultures in Central and Eastern Europe. The Hague, 1965 Gimbutas M. Primary and Secondary Homeland of Indo-Europeans//The Journal of Indo-European Studies. 1985. V. 13 Mallory J. P. A short history of the Indo-European problem//The Journal of Indo-European Studies. 1973. V. 1 Melaart J. Anatolia and the Indo-Europeans//The Journal of Indo-European Studies. 1981. V. 9 Phillips P. The Prehistory of Europe. Bloomington-London, 1980 Proto-Indo-European: the Archeology of a Linguistic Problem. Ed. S. Nacev Skomal and E.Polomé. Washington, 1987
|
Нищие духом
Млекопитающие против Динозавров
Интеллект-видео. 2010. RSS
|
|